Благое творящим - бояться ли зла?
Тот блага не жди, чьи зловредны дела.
Злонравец ведь злобой всегда окружен.
Себя убивает он, как скорпион.
И ежели сердце твое не лежит
К добру, то не сердце в тебе, а гранит!
О нет, мой читатель, я плохо сказал - Ведь пользу приносят гранит и металл.
Меж тем человек нелюбимый и злой
Еще бесполезней, чем камень простой.
Не всякий из нас благородней, чем зверь.
Злодей хуже всякого зверя, поверь...
Добро - это верное, други, зерно.
Друзья! Я во веки веков не видал,
Чтоб сеющий злое - добро пожинал
О щедрости и благотворительности
(Из главы II)
Рассказ о Хатеме Тайском
Я слышал, что Тайский Хатем скакуна
Имел вороного среди табуна.
Он легкостью - ветер, а ржанием - гром.
Мгновеннее молнии в беге своем.
Он камни разбрасывал из-под копыт, Не туча ли вешняя с градом летит?
Пустыня ему, как вода кораблям.
За летом его не поспеть и орлам.
О щедром Хатеме молва и хвала
До слуха царя Византии дошла,
В щедротах Хатему подобного нет,
А лошади равной не видывал свет.
Сказал царь визирю: "Прекрасна молва,
Но нет доказательств того, что права.
Хочу получить я такого коня.
И если отдаст он его для меня,
Поверю тому, что высок его сан.
А нет, так молва - лишь пустой барабан".
В далекий Йеменский отправлен был край
Посланник со свитою к племени Тай.
Но ветер весенний вновь жизнь ей несет.
Под ливнем весенним усталый посол
Со свитою поздно к Хатему пришел.
Им злата Хатем предложил и сластей.
Итот час коня заколол для гостей.
Здесь сутки пробыв, до Хатема довел
Свое поручение царский посол.
Услышав об этом, был щедрый таит
Расстроен, взволнован и духом убит.
"Ах, раньше о просьбе своей почему ж
Ты мне не сказал, о мой доблестный муж?
Здесь только вчера для тебя, о посол,
Сего быстроногого я заколол.
В тот вечер не мог я до пастбищ дойти.
Был ливень и мрак, залило все пути.
Что было мне делать? А ночью вчера
Стоял лишь мой верный скакун у шатра.
Ужель мог хозяин стерпеть, о мой друг,
Чтоб мучили гостя и глад, и недуг?
Пускай пропадает мой конь вороной,
Лишь добрая слава была бы со мной!"
Рассказ о пророке Мохаммеде и дочери Хатема
Во время посланника Божьего, знай,
Ислама не приняли в племени Тай.
Пророк, в наказанье, к ним двинул отряд
И пленников много забрал, говорят.
Безжалостно он приказал убивать
Безбожных, отвергших Небес благодать.
Из пленниц одна заявила: "Я - дщерь
Хатема, а если не веришь, проверь.
Меня пощади, Господин. Мой отец - Величья души и добра образец".
Смягчился Мохаммед от женщины слов - Избавить ее повелел от оков.
На прочих же пленников, жалость презрев,
Решил беспощадно обрушить он гнев.
Тогда обратилась жена к палачу
С рыданьем: "Предай и меня ты мечу!
Ужели свободой воспользуюсь я,
Меж тем как мои погибают друзья?"
Хатемовой дочери горестный крик
До слуха посланника Божья достиг.
Он всех из-за женщины этой простил - "Немало в сем племени доблестных сил".
Рассказ
Я встретил однажды в пути молодца.
Бежит, а за ним - поспешает овца.
"Нехитрое дело, - сказал я, - ну что ж?"
Ошейник он тотчас тут сдернул, и вот
Принялся он бегать и взад и вперед,
Овца же за ним по пятам - ведь ячмень,
Потравку, он сам ей давал каждый день.
Вернувшись на прежнее место, юнец
Промолвил, ко мне обратясь: "О, мудрец!
Тут дело не в привязи. Это - обман.
Но держат щедроты овцу, как аркан".
Коль ласку встречает в погонщике слон,
Едва ль на него нападет, разъярен.
Будь добр и со злыми. Ведь пес, если сыт,
Исправно владенья твои сторожит.
Ведь барс присмиреет и станет ручным,
Коль дважды покормится сыром твоим.
Подвижник и скряга
Жил в Азии Малой подвижник. Речист,
Умен, родом знатен и жизнию чист.
Прослышав о нем, я отправился в путь.
С толпою друзей, чтоб на мужа взглянуть.
Подвижник был рад иноземным гостям,
Радушную встречу устроил он нам.
Но много имея богатых жилищ
И злата, и нив, был он щедростью нищ.
Он был в обращеньи и ласков, и благ.
Но пуст был и холоден в кухне очаг.
Всю ночь он молился, усерден зело.
Не спали и мы - животы подвело!
Чуть утро - хозяин является к нам
С приветом, расспросами, с лаской к гостям.
Меж нас находился один весельчак,
Который ответил хозяину так:
"Созвучьем лобзанье лишь мило своим
Со словом "питанье", которое чтим.
Сапог не целуй, но корми. А потом
Хотя б ты ударил меня сапогом!"
Блажен только тот, кто стяжательству враг.
А постник бессонный, но черствый - не благ.
Вот так же татарин на страже стоит - Хоть очи бессонны, да сердце в нем спит.
О да! Святость - в милости. Это усвой!
А хладная речь - барабан лишь пустой.
Тот будет блажен, кто взыскует во всем
Лишь тайного смысла, забыв о пустом.
Лишь смысл тот дарует значенье словам,
Без мысли поступки, слова - только хлам!
О милости к сиротам
Бедняге-сиротке, о друг, помоги!
Обмой, вынь занозу ему из ноги.
Как знать, что случится в грядущем с тобой?
Ведь древо без корня поникнет главой.
И если поник сирота, пожалей - Своих перед ним не ласкай ты детей.
С очей сиротинки - кто слезы утрет?
Коль гневен, к спокойствию - кто призовет?
Ах, если до слез сироту ты довел,
Всколебнется Вышнего Бога престол!
Люби сиротинок от всей ты души - Обмой их, одень, им глаза осуши!
Родительской сени сиротка лишен - Пусть будет он кровом твоим осенен.
Когда был лелеем я милым отцом,
Казалось, был венчан я царским венцом.
Мне муха садилась на лоб, и моя
Кругом волновалась тревожно семья.
А ныне никто не поможет, хотя б
Во вражьем плену я томился, как раб.
Изведал я долю сирот до конца,
В младенческих годах лишившись отца.
Рассказ об Аврааме
Я слышал, что не было как-то гостей
В дому Авраамовом целых семь дней.
Пророк об еде и питье забывал,
Все странников Божьих к себе поджидал.
Стоял на пороге и, глядя на путь,
Все ждал, не идет ли к нему кто-нибудь.
И вот заприметил: идет человек,
Чьи волосы выбелил старости снег.
С приветом к нему Авраам подошел,
Радушно его приглашая за стол.
"О друг, ты мне мил, как зеница очей,
Отведай-ка трапезы скромной моей".
Направился старец, услышав тот зов,
Под странноприимством прославленный кров.
Там слуги пророка, один за другим,
Сгибались в служеньи пред старцем простым.
Собрали еду, принесли и потом,
Усевшись кругом за накрытым столом,
Все начали Богу молиться. И лишь
Молиться не стал приглашенный дервиш.
Сказал Авраам: "Удивил ты меня.
Ты - старец, а нет в тебе веры огня.
Ужель не должны мы, присевши к столу,
Воздать Промыслителю-Богу хвалу?"
Прохожий ответил: "Нет правил таких
У огнепоклонников-старцев моих".
И понял тогда Авраам Пречестной,
Что видит язычника он пред собой.
С позором изгнал он его, потому
Что скверне нет места у чистых в дому.
Но свыше ниспослан был ангел Серош - Сказать, что поступок тот был нехорош.
"Сто лет я поддерживал старца, о друг,
А ты от него отвращаешься вдруг!
Огню поклонялся пришелец иль нет - Ты, выгнав его, мой нарушил завет".
