В Египте, в Дахабе. Потрясающее место, какое то место русских беженцев. Туда бегут энергичные, не спящие молодые люди жить в домах на берегу моря за четыреста долларов в месяц. Там все занимаются виндсерфингом, и я научилась. Я очень люблю экстремальные виды спорта, не люблю телячий отдых. И меня там научили кататься, вернее, пытались научить,
но я послала всех на фиг, потому что я не умею учиться. Мне надо самой начать с нуля и понять, тогда я все сделаю максимально хорошо. Я сама научилась кататься на доске - стою, и еду, и управляю. Главное, чтобы никто не отвлекал. Надо остаться наедине с этой штукой, подружиться с ней. На третий день уже летала! Знала, как управлять, и все у меня пошло хорошо. Потому что надо не думать вообще. Это так во всем.
Египетские мужчины вились вокруг черными чайками?
Вились, конечно. А как иначе, я ж блондинка! Верблюдов предлагали за меня. Со мной там была девочка - на мой взгляд, потрясающей красоты. Ну просто вообще нереальной красоты! Высокая! А у них считается, что такой рост - это не то. Вот мы стоим рядом: я и она. За нее они не дают десять верблюдов, потому что она там считается слишком высокой, а мой рост - это, короче, хорошо. У них сто семьдесят - это предел, а выше уже нехорошо. Они там за пышность форм, а не за стройность и высоту. Европейские каноны у них не в чести.
А у тебя?
А у меня египетские мужчины не в чести. У меня в чести только один, и он русский. Он хороший и несет добро. Жаль, мы не видимся по два месяца. Потом день-два - и опять. Но все время у нас какое-то волшебство происходит. Вдруг сталкиваемся посреди Москвы нос к носу. Или он звонит мне из другой страны, а у него там играет та же песня, что и у меня. Причем наша какая-то, общая. Это любовь. Во мне она определенно есть, и мне от нее очень хорошо. Любовь - это свет. А я Штаркенбаум - «крепкое светящееся дерево". У нас упростили в Старшенбаум. Хотя Анна Старшенбаум звучит мелодично.
